Третий всадник мрака - Страница 20

– Нет, – кратко сказал Мефодий, опасаясь опять чего-нибудь повторить.

Он отошел от стола ведьмы и стал бродить по приемной, ожидая Арея. Внезапно на глаза Мефодию попалось нечто громоздкое, скрытое под длинным красным покрывалом. Кое-где на покрывале проступали следы влажной земли. От неведомого предмета тянуло затхлой гнилью.

«Это еще что?» – подумал Мефодий. Ему не нравились продолговатые предметы, да еще и закрытые. Возникавший ассоциативный ряд был не в пользу того, что находилось внутри.

– Откуда это? – спросил он.

– Арей привез, – лениво отозвалась Улита.

– И снова умчался?

– Заявил, что ему нужен какой-то инструмент. И чтобы ты его ждал и не вздумал никуда отлучаться.

– Какой инструмент? – озадачился Мефодий.

Ситуация выглядела странной. Стражи мрака обычно не нуждаются в инструментах. Чтобы снести стену или пробить в сплошном камне двадцатиметровый колодец, им достаточно взгляда или желания.

– Послушай, Меф, я, конечно, умная девочка, но все-таки не настолько, чтобы ответить на любой вопрос, какой у тебя хватит глупости задать, – участливо заметила Улита.

Мефодий осторожно коснулся длинного покрывала. Это было быстрое, почти мимолетное прикосновение, но и его хватило. С пальцами его соприкоснулось нечто мертвенно холодное, твердое, как алмаз. По сосудам к локтю проползла ледяная гадюка. Рука онемела. Заныли виски. Мефодий поспешно отдернул руку и шагнул назад:

– А, вот ты как! – мстительно сказал он странному предмету.

Рассердившись, Мефодий хотел решительно дернуть за длинную кисть и сорвать покрывало, но нечто, более реальное, чем страх или мнительность, остановило его. Он просто почувствовал, что делать этого не стоит. То, что находилось внутри, представляло угрозу не меньшую, чем коса Мамзелькиной.

У него мелькнула мысль спросить у Улиты, но усомнился, что получит ответ. Улита была очень занята, подрисовывая Эссиорху бугристый алкоголический нос. Не ограничившись этим, она изобразила Эссиорху клыки и штук десять вулканических прыщей. Кроме того, она одарила его лыжной, бомжевато-спортивного вида шапочкой и залюбовалась результатом.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Мефодий, забывая на время о странном предмете, скрытом покрывалом.

– Что делаю? – не поняла Улита.

– Уродуешь Эссиорха.

Улита задумалась, с удивлением уставившись на карандаш в своей руке. Похоже, она и сама толком не знала, зачем измывалась над изображением Эссиорха.

– Сложный вопрос! Я хочу убедиться, что, когда мне будет нужно, я смогу во всякую минуту выкинуть его из головы. А то что-то я больно часто стала вспоминать о нем в последнее время! – сказала ведьма, старательно изображая рядом с Эссиорхом помойку.

– И ты думаешь, что, рисуя его, ты о нем забудешь? – недоверчиво полюбопытствовал Мефодий.

– Дилетанта видно издали! Я локализую образ, чтоб изгнать его из сознания! Чтобы разлюбить кого-то, полезно представить его в смешном и нелепом виде. Вот я и работаю над этим. Создаю разносторонний портрет нашего Идеал Идеалыча.

– И как, получается?

Улита оценивающе посмотрела на рисунок и, наклонившись, шепнула что-то фигурке. Бомжеватый Эссиорх вытащил из мусорного бака селедочный скелет и с жадностью стал обсасывать его. Закончив со скелетом, он вытер губы рукавом, удовлетворенно икнул и снова принялся рыться в баке. На этот раз его внимание привлек треснувший пузырек с одеколоном, к которому он немедленно присосался.

– Ну, получается – не получается, а чувство глубокого морального удовлетворения уже есть. Правда, существует вероятность, что, заигравшись, я перестану воспринимать всерьез настоящего Эссиорха, так что главное – вовремя остановиться, – заметила Улита.

Кончиком карандаша она брезгливо перекинула ноги пьяненького Эссиорха в бак и захлопнула крышку. Из бака донеслось сосредоточенное чавканье, незаметно перешедшее в храп. Эссиорх явно не терял времени даром. Улита смяла лист и широким движением забросила его в корзину. Заметив, что скомканная бумажка может пролететь мимо, она подвинула корзину взглядом.

– И в кого я такая противная? Прямо даже и соображений никаких нет! – сказала Улита кокетливо.

* * *

У фонтана, где не так давно стоял Мефодий, полыхнула серебристая вспышка. Арей нетерпеливо стряхнул с плаща затухающие искры. Высокие сапоги Арея почти до колена покрывала густая болотная жижа. Мефодий увидел, что к груди он прижимает небольшой молот на короткой рукояти. Молот выглядел экзотично. Вытянутый, почти четырехугольный, со множеством сколов. Рукоять молота была так отполирована, что это сразу наводило на мысль, что он редко лежит без дела.

– Здравствуйте! – сказал Мефодий, напоминая о своем присутствии.

– Здравствую, представь себе! – подтвердил Арей. Он не любил банальных приветствий и очевидных слов. По мнению Арея, они были бесполезным вилянием собачьего хвоста. Настоящий мужчина говорит кратко, но его слово всегда последнее.

Мечник мрака прошел мимо Мефодия и остановился рядом с тем, что было под покрывалом.

– Догадываешься, что там? – испытующе спросил он.

– Нет.

– Не заглядывал?

– Нет, – сказал Мефодий, все еще ощущая в руке мимолетный холод. О прикосновении он решил умолчать.

Арей кивнул.

– Дальновидно. Слышал пословицу: любопытной Варваре на базаре нос оторвали? Однако в нашем случае она не отделалась бы так дешево. Сдерни она ткань с Вещего Камня, камень втянул бы ее. Вместе с упомянутым носом, аппендиксом и даже со старыми калошами. С тобой, кстати, было бы то же самое. Только камень начал бы втягивать тебя, начиная с глаз. А для этого ему нужен был бы твой взгляд. Простого прикосновения недостаточно. Ты все же Буслаев.